Форум
Находясь в этом году в отпуске на Алтае, довелось мне услышать несколько любопытных вещей, имеющих касательство к теме нашего форума. Отдыхал на известном курорте Белокуриха повторно, и, поскольку большинство ближних экскурсий освоил еще в прошлый раз, то решил побывать на дальних. Первой из них стала экскурсия на Телецкое озеро. Сопровождала нас в качестве гида Тамара Михайловна Ш. (фамилию не запомнил, но она известный в Горном Алтае краевед, показывала вырезку из местной газеты об ее участии в археологических раскопках). Как водится у экскурсоводов, всю дорогу до озера (а ехали мы с остановками 5 с половиной часов) она рассказывала множество разных историй по теме поездки. Слушал я вполуха, в основном смотрел в окно и периодически дремал (после вечера в баре накануне 
, но когда она завела речь о том, какие народы считают Алтай своей родиной, что называется, уши навострил. По ее словам, доказано, что выходцами с Алтая являются, как ни странно, ханты и манси (при этом она поведала байку о том, как несколько лет назад экскурсия из Ханты-Мансийска всерьез напугала алтайских женщин в какой-то столовой, полушутя, полувсерьез заявив им, что они-де приехали подбирать себе место для возврата на историческую родину из уж очень холодных и негостеприимных, в отличие от Алтая, своих северных краев). Более того, выходцами с Алтая считают себя южные корейцы (да-да, а северные при этом, видимо, в пику южным, предпочитают промолчать). Но самое любопытное, что своей исторической родиной называют Алтай и…американские индейцы. На этом месте я окончательно проснулся и начал прислушиваться к словам гида, но больше она на эту тему ничего рассказывать не стала, хотя мне было очень интересно, откуда она почерпнула такие сведения. К сожалению, формат экскурсии не позволял переговорить с ней на эту тему, всё надо было делать быстро – проехаться в катерах по озеру к водопаду Корбу, по возвращении заскочить в местное кафе, а потом быстро-быстро пробежать по сувенирным лавкам и сваливать домой (вернулись в Белокуриху мы, кстати, в 11 часов вечера, потратив только на проезд туда и обратно что-то около 12 часов). Поразмыслив, я решил ее не донимать, а поискать что-нибудь по теме «Алтай и американские индейцы» в интернете по приезду домой. Знать бы, что эта история будет иметь совершенно неожиданное и своеобразное продолжение, думаю, я бы все-таки ее расспросил подробнее, но увы, человек крепок задним умом…
Так вот, через неделю я взял еще одну дальнюю экскурсию, под названием «По Чуйскому тракту» (у другой фирмы она носит название «Эхо прошлого»). Гидом на сей раз у нас была женщина лет под 50, представившаяся как Татьяна. После завтрака в кафе в Манжероке (проехав километров так под 100), пока остальные еще ели, я уже вышел на улицу осмотреться вокруг. Она тоже вышла, мы заговорили, и, вспомнив рассказ на предыдущей экскурсии, я спросил ее, слышала она что-нибудь о том, что индейцы считают своей родиной Алтай. Она сказала, что на семинаре экскурсоводов она про это слышала уже давно, с Тамарой Михайловной, естественно, знакома (не так много гидов, работающих в Белокурихе), но источник этой версии точно не знает. А потом, помявшись, она предложила рассказать мне об одной удивительной истории, про настоящих индейцев на Алтае. Видя немой вопрос в моих глазах и понятный скепсис на физиономии, она сказала, что сделает это на обратном пути, когда официальная часть поездки закончится, и туристы, как правило, отдыхают от впечатлений. Так мы и сделали (кстати, довольно занятная экскурсия, учитывая подъемы на перевалы Семинский и Чике-Таман, любование природой,бирюзовой красавицей Катунью и бесконечными горами, посещение места слияния ее с Чуей, а также петроглифов в урочище Калбак-Таш, вот только ехать опять очень долго что туда, что обратно). На обратном пути, когда официальная часть экскурсии закончилась, уже начало вечереть и все настроились на безмятежное и долгое возвращение домой, я попросил мою соседку сесть на место экскурсовода (не обошлось без ее ворчания), Татьяна пересела ко мне, и рассказала совершенно удивительную вещь (детали, правда, уже слегка подзабыл, прошел уже месяц, а записывать сел только буквально на днях, добравшись до компьютера).
По ее словам, когда она училась в 10-м классе школы в родном селе Алтайское (одно из крупнейших сел в России, длина его 17 км, а население около 20 тыс.человек), где-то осенью 1978 года их учитель географии, заядлый краевед и любитель лазания по горам и пещерам, как-то объявил, что к ним на урок внеклассного чтения (были когда-то такие) придет…самый настоящий индеец! В те годы здесь, как и везде, школьники с восторгом обсуждали фильмы с Гойко Митичем (про Виннету она, кстати, не упомянула), поэтому все в классе были сильно заинтригованы. И вот однажды в назначенный день в класс вошел учитель, а за ним появился мужчина слегка в годах в костюме индейца с бахромой, в головном уборе из перьев и все такое (как она сказала, по одежде натуральный индеец из фильмов с Митичем, и, хотя на лицо не сильно отличался от какого-нибудь коренного алтайца, но был очень высоким, а алтайцы, как правило, высоким ростом не отличаются). Он произнес какое-то приветствие по-индейски (она точно не помнит, но вроде как «хау», и еще что-то), а потом на чистом русском заявил, что он пожелал им мира и счастья. Далее он начал рассказывать, что является прямым потомком настоящих индейцев из племени юта (!), переселившихся (внимание!) в начале века из Америки на Алтай (!), и его родовое имя, данное в детстве бабушкой, чистокровной индеанкой (!) - Маленький Орел. Бабушка рассказывала ему в детстве, что их клан когда-то бежал из своей резервации в США на север, в Канаду, во главе с неким шаманом. Этот шаман ребенком учился в школе белых, потом где-то работал, но в конце концов вернулся к своему народу, занялся возвращением старых обрядов и ритуалов, устраивать тайные моления, лечить людей, в общем, обрел статус шамана. Какое-то время спустя он, ссылаясь на то, что ему было некое странное видение, стал ратовать за исход племени от невыносимой жизни в резервации в далекую страну за Большой Водой в стороне заходящего солнца, откуда пришли их праотцы (?), и что там, в горах, называющихся Золотыми, они обретут новую родину. Как уж там получилось, какие он аргументы приводил, но часть племени восприняла агитацию шамана и согласилась идти с ним в неизвестность, хотя большинство отказалось наотрез от этой авантюры (авантюра – это я от себя прибавил). Из резервации вышла довольно большая группа, но по дороге многие одумались и повернули назад. Однако шаман продолжал вести оставшихся с ним (среди них была и бабушка рассказчика с мужем и дочерью) какими-то окольными путями на север (интересно, откуда он про них знал?), и через много дней пути и пересеченных рек им-таки удалось перейти границу с Канадой, где их окружили солдаты в красном (понятно, что Северо-Западная конная полиция).
Как говорила бабушка, у шамана и возглавлявших группу мужчин имелось золото из каких-то тайных рудников племени, а шаман обладал удивительной способностью договариваться с кем угодно. Золото дало возможность откупиться от «красных мундиров» и канадских властей, которые не выдворили племя обратно в Штаты (как следовало бы ожидать вообще-то), а отправили под охраной (?!) на запад на поезде через прерии и через горы в город на берегу Большой Воды (Ванкувер?) Там то же золото и красноречие шамана позволило всей группе сесть на пароход и пересечь океан. Так они высадились в каком-то порту (Владивосток? Находка?) с другой стороны Большой Воды, в стране с названием Россия. После долгого заключения на карантине в бараках и переговоров лидеров группы с местными властями (интересно, на каком таком языке они общались с властями?) однажды их снова посадили на поезд и отправили куда-то еще дальше в сторону заходящего солнца (золото и красноречие шамана продолжали оказывать свое действие). Бабушка рассказывала о том, что некоторые старики и дети умерли еще на переходе во время побега в Канаду, некоторые – на корабле, но, к ужасу всех, в поезде простудился и заболел и сам шаман, еще нестарый человек. Они высадились на какой-то станции (видимо, Новосибирск), где местные власти, прочитав сопровождающие бумаги, выданные в том городе, где они сошли с корабля, предоставили им подводы и отправили с сопровождающими по разбитой дороге куда-то на юг – судя по рассказу и месту действия, это был Чуйский тракт.
Через несколько недель вдали показались горы. Шаман уверял, что это и есть те Золотые горы, о которых он говорил, и где-то там они должны найти свою новую родину. Он слабел с каждым днем, почти не вставал с подводы, но с упорством цеплялся за жизнь. Через несколько дней, когда дорога зашла в горы, и они уже прошли через несколько селений, шаману стало совсем плохо. Тогда они остановились у небольшого алтайского поселения, где шаман дал последние наставления своему помощнику – мужу бабушки, который фактически возглавлял поредевшую группу пилигримов-индейцев. После смерти шамана, которого похоронили рядом в горах, муж бабушки, посоветовавшись с людьми, решил больше никуда не ехать, а основаться здесь, в этом селении, так как окружающие места напомнили нескольким уцелевшим после всех передряг пути старикам родные места в горах (Колорадо?), откуда их некогда изгнали белые. Всего в группе к тому времени оставалось около 30 человек, но среди них было всего несколько взрослых мужчин и стариков. Индейцы кое-как разместились в нескольких полуразрушенных жилищах на краю этого селения и начали обустраивать новую жизнь, налаживать контакты с соседями и властями, учиться языку. Золото шамана к тому времени закончилось, и жизнь в маленькой общине была очень тяжелой. Мужчины пытались охотиться, работали на валке леса, нанимались на строительные работы, в то время как женщины вели хозяйство, вместе с детьми собирали ягоды и грибы, кедровые орехи, ловили рыбу. Местные жители, как русские, так и коренные алтайцы, приняли их вполне дружелюбно, помогали, чем могли, но. что не нравилось приезжим, упорно называли всех их одинаково – «эти индейцы». Муж бабушки долго терпел, но однажды рассердился, и попросил грамотного русского соседа написать и выставить на окраине поселения (стоявшего, напоминаю, на Чуйском тракте) табличку со словами (внимание!) – «МЫ-ЮТА!». Юты хотели добиться, чтобы их не называли ненавистным и неверным обезличенным именем «индейцы», но получилось, как всегда, через пень-колоду – окружающий народ ничего не понял, и скоро их часть поселения начали называть «МыютА», с ударением на последнем слоге, и это название на столбе у дороги прижилось, распространившись со временем на всё селение. в то время как старое название было забыто.
Через несколько лет муж бабушки завербовался на какие-то работы на Чуйском тракте (возможно, это была экспедиция, возглавляемая В.Я.Шишковым, впоследствии известным писателем, автором «Угрюм-реки», он работал там в 1913 году, как говорили экскурсоводы), и погиб во время переправы где-то на реке Катунь. После этого община индейцев-переселенцев распалась окончательно. Не выдержав лишений, умерли или ушли искать лучшую долю (вот только куда?) к тому времени и все остальные мужчины клана, некоторые вместе с семьями. Оставшиеся выживали, как могли. Овдовевшую бабушку взял в жены русский охотник из соседнего селения. От этого брака родилась мать рассказчика (старшие дети бабушки от мужа-индейца в разное время умерли от болезней - сын еще в резервации, а дочь уже здесь, в Мыюте). Но через несколько лет отец сгинул в огне гражданской войны, и вдове с маленькой дочерью на руках пришлось хлебнуть лиха. Потом пришла советская власть (как выживали в эти годы, бабушка почти не рассказывала). Больше замуж она не выходила, поднимала дочь одна. Где-то в середине 1930-х годов мать рассказчика вышла замуж за местного алтайца из соседнего селения, но они не переехали в его дом, а остались жить в доме бабушки в Мыюте; там вскоре родился и сам рассказчик. Отца и мать он помнит плохо; она работала в больнице где-то в райцентре, а отец на каком-то руднике, и дома появлялся нечасто. В 1941 году отца мобилизовали на войну, и на него уже через несколько месяцев получили похоронку. Мать не вынесла этого, зачахла и умерла, и Маленький Орел, как называла его бабушка, рос, играя с соседскими детьми. Где-то в конце войны внезапно умерла и бабушка, и подростка забрали в детский дом (а дом родителей со всеми вещами вроде как достался под присмотр соседям). Повзрослев, он окончил техникум и работал шофером, перевозя грузы по Чуйскому тракту, какое-то время жил в Барнауле. Приезжал в Мыюту, но родительского дома там не нашел – сгорел, бывшие соседи там уже не жили, а из переселенцев-индейцев к тому времени в селении не осталось никого – все старики умерли, их потомки после войны разъехались кто куда, связь с ними была потеряна. Сейчас он живет недалеко от Алтайского, по прежнему работает шофером, а в связи с растущим интересом к «индейским» фильмам и этой тематике вообще решил всерьез заняться изучением истории своих предков-переселенцев. Пытается найти следы разъехавшихся потомков индейцев из Мыюты в архивах, пишет запросы, проверил сведения, что кое-какие индейские вещи, сохранявшиеся в их семьях в Мыюте, после войны были свезены в районный музей в поселке Шебалино, но, к сожалению, ничего в этом музее не нашел. Тем не менее, поиски свои он будет продолжать и, может быть, даже съездит в Америку, в ту самую резервацию (интересно, откуда он знал, в какую?) А пока он, Маленький Орел - возможно, последний представитель маленького клана индейцев, вернувшихся в те места, откуда когда-то, возможно, произошли его предки.
На этом рассказчик и закончил. По ее словам, рассказывал он достаточно долго, витиевато, и всё растянулось на весь урок. Потом он показал всем сохранившуюся у него ритуальную трубку, которую забрал с собой в детдом и хранил все эти годы (Татьяна сидела в классе за первым столом и помнит, что та на вид была длинной и потемневшей от времени, по рукам он ее не передавал). Показывал он еще какие-то вещи, но она не запомнила, что это было. По его словам, в детском доме у него были и фотографии с родителями и бабушкой, но однажды они, к великому его горю, пропали. Рассказывал он что-то и о том, как бабушка брала его в горы и там вроде как молилась и исполняла странные танцы, и еще какие-то детали детства, но Татьяна больше ничего значащего не запомнила. Потом, когда он закончил, учитель попросил задавать вопросы, но все были как-то ошарашены или стеснялись, и cпросили всего пару-тройку каких-то незначащих вещей. После этого рассказчик снова пожелал всем мира и счастья по-русски и по-индейски, и вместе с учителем ушел. Весь класс с восторгом обсуждал это событие несколько дней, но потом за учебой со временем все потихоньку забылось.
Рассказ Татьяны, надо сказать, был очень сбивчивым, она часто спотыкалась и что-то как будто вспоминала (или сочиняла на ходу – временами у меня мелькало такое ощущение), и все это разительно отличалось от обычной ее достаточно гладкой речи экскурсовода, в …цатый раз повторяющей туристам одно и то же на повторяющихся экскурсиях. Надо признать, к такому рассказу я оказался совершенно не готов, и когда, слегка обалдевший, пришел в себя от услышанного, то попытался задать какие-то наводящие вопросы, но добился немногого, да и вопросы, как теперь понимаю, задавал тоже, наверное, не те, которые надо. В общем, человека этого (или очень похожего на него – во время прихода в класс лицо у него было частично раскрашено) она видела потом случайно через некоторое время всего один раз в придорожном магазине у Чуйского тракта, в обычной одежде, и больше не встречала. После школы она закончила педучилище, работала в родном селе учительницей, но в начале 2000-х годов из-за маленькой зарплаты подалась в экскурсоводы, так как туризм на Алтае начал набирать темпы и приносить определенные доходы. Услышав на одном из семинаров экскурсоводов про какую-то связь индейцев с Алтаем, она вдруг вспомнила про ту давнюю встречу в школе и попыталась собрать сведения об этом человеке, но многого не добилась. Ее учитель к тому времени умер, а оставшиеся в селе немногочисленные одноклассники мало что помнили о той встрече, хотя пару-тройку деталей совместно они все-таки припомнили. Она записала все, что вспомнила, в тетрадку и несколько раз пыталась оживить свои экскурсии, рассказывая о том случае, но встретила только понятный скептицизм (навроде моего) и откровенные усмешки, а то и откровенное равнодушие. Поэтому больше про эту историю туристам не рассказывает, но тетрадка с записями должна лежать у нее где-то дома, хотя она в нее давно не заглядывала, и кое-что уже подзабыла. Да, она еще помнит его слова, что весь свой наряд он делал своими руками несколько лет, и что вроде как где-то в разговоре учителей прозвучала фамилия этого человека – не то Суюнов, не то Саянов, а имя Николай. Еще в своем рассказе он называл какие-то звучные индейские имена (имена родителей вроде как не упоминал), но она ничего не запомнила, кроме его детского имени, а придумывать отсебятину не хочет.
На мой вопрос, как она сама расценивает эту историю, Татьяна заявила, что почти уверена в том, что это действительно был настоящий потомок индейцев, настолько убедительно он рассказывал («даже голос у него был какой-то густой и с каким-то акцентом», уверяла она), и приводил факты, похожие на историю ее семьи - ее дед тоже в молодости работал на строительстве Чуйского тракта и тоже позднее не вернулся с войны. (Впрочем, как рассказывала неделей раньше на экскурсии на Телецкое озеро Тамара Михайловна, в каком-то из районов Горного Алтая после войны из 80 деревень осталось всего 20, так как все мужчины погибли в войну, поэтому похожесть этих историй, пожалуй, не показатель правдивости всего рассказа в данном случае). А на вопрос, зачем, по ее мнению, он рассказал эту историю им, школьникам, внятного ответа дать не смогла – «наверное, по просьбе учителя». Скепсиса у меня на физиономии не поубавилось, и Татьяна, покачав головой, сказала что-то вроде «я такой реакции и ожидала, вот поэтому больше никому об этом и не рассказываю». Я, видя, что она слегка обижена, как мог, что-то там промямлил и перевел разговор на другую тему, про ее работу, про другие возможные маршруты экскурсий, типа поездки к подножию горы Белуха и т.д. Надо было бы вернуться к этой теме, но я просто не знал, что еще спросить, чтобы она не обиделась дальше. Так мы и доехали до Манжерока, где нас ждал ужин.
Пожалуй, собственно, и всё, что я запомнил из ее рассказа я сам. После ужина в Манжероке (уже впотьмах, часов в 8-9 вечера) Татьяна пересела на свое место, соседка вернулась на место рядом, и мы поехали через ночь в сторону Белокурихи. Все дремали, просыпаясь только на ухабах, а я сидел и тупо соображал, что это такое я сейчас услышал, что здесь правда, а что вымысел. В Алтайском Татьяна вдруг встала, попрощалась с нами и вышла (оказывается, там ее ждала машина, чтобы ехать домой, хотя рано утром она с нами выехала из Белокурихи, а это от Алтайского километров 50). Ни адрес, ни телефон я у нее взять не подумал (впрочем, вроде бы и зачем, если она рассказала мне все, что помнила ?) А на следующий день я убыл из Белокурихи домой, так как путевка моя подошла к концу.
Вот такая вот абсолютно странная «сказка, рассказанная ночью». Изложил я ее своими словами, слегка пропустив через свои эмоции и предположения, так как точно ее рассказ уже не помню, но общую канву передал вроде точно – резервация, побег, невероятное путешествие через одну страну, океан, другую страну, вплоть до Алтайских гор (да, кто еще не понял, экскурсоводы утверждают, что в переводе это и значит «Золотые горы»). Селение Мыюта (с ударением на последнем слоге, как я говорил выше) существует и сегодня (там, где Чуйский тракт отходит в горы на запад от долины Катуни, между селением Черга и райцентром Шебалино). Проезжая на обратном пути мимо него (уже темнело), Татьяна обратила мое внимание на это селение. Смотрел я во все глаза на дома в этой деревне, но ничего необычного или «индейского» не заметил – типичные русские рубленые дома, только с алтайскими юртами-аилами во дворах (хозяева используют их вместо летних кухонь), отдаленно похожими по форме, правда, на индейские хоганы или викиапы, но таких аилов чем дальше по Чуйскому тракту на юго-запад, ближе к Монголии, тем больше. Название Мыюта, как говорила Татьяна во время экскурсии, этнологи переводят с монгольского языка (перевод, к сожалению, тоже не запомнил), либо выводят из русского словечка «маета» (подразумевающего тяжелую, беспросветную жизнь в этой деревне), но последний вариант, по ее словам, маловероятен.
Ну, что можно сказать? Несколько соображений по этому поводу:
1) Это какая-то легенда, созданная относительно недавно кем-то из местных индеанистов на базе общего усиления у нас в России интереса к индейской культуре (кстати, о том, что он занялся поиском своих предков под влиянием поднятия интереса к индейцам, правда, «киношным», говорил и сам рассказчик, для навешивания лапши на уши туристам, вроде меня. Что-то, на мой взгляд, в ней проглядывает от Сат-Ока (Канада, «красные мундиры», маленький мальчик), что-то от известных событий 1870-х годов, навроде исхода неперсе Джозефа, бэнноков Буффало Хорна или шайенов Тупого Ножа. Поражает также версия происхождения селения Мыюта от «Мы – юта!» (надо ж было такое сочинить!). Но вот на кой черт было эту легенду придумывать, а Татьяне не лень рассказать ее мне одному, а не всем? К чему ее сочинять вообще, в каких целях, ведь туристы все-таки не лохи, и соображают, где находится Америка, а где Алтай, и что между ними «дистанция огромного размера»? Что давала эта легенда тем, кто ее сочинил? В общем, непонятно.
2) Тот мужчина-рассказчик действительно существовал, но на самом деле был в те годы одним из первых самодеятельных российских индеанистов на Алтае (хотя, судя по тому, что он родился в середине 30-х годов, в 1978 году ему должно было быть уже слегка за 40 лет, поздновато для увлечения индейцами, или нет?). Не зря ведь именно где-то там, на Алтае, через несколько лет поселились российские «индейцы» (ну, наверное, все помнят эту статью в журнале, вроде бы «Крестьянка», и фотографии, где три парня в индейских костюмах играют на электрогитарах или косят сено, а женщины вышивают одежду бисером). Но что своим рассказом пытался добиться этот человек? Заработать деньги? Но тогда денег за подобные выступления в школах никому не платили. Потешить собственное самолюбие ? Может быть. Найти единомышленников? Так ведь опять же по возрасту школьники для этого не подходят. Или действительно, устроил маленькое шоу по просьбе учителя? И это может быть, тогда с фантазией у него, что называется, было все в порядке. Короче, опять непонятно.
3) А может, это действительно было??? Дело в том, что у меня по дороге домой в голове вертелось какое-то смутное воспоминание, и, вернувшись, я проверил свои старые записи, сделанные лет 5-6 назад (тогда своего компа у меня еще не было, и я ходил в интернет на почту). Так вот, память меня не подвела – в записях я нашел, что на каком-то из сайтов, посвященных индейским войнам (когда тупо набираешь в поисковике “Indian Wars”, получаешь чертову кучу сайтов на эту тему), тогда списал информацию о том, что в 1906 году (начало века !) из своей резервации в Юте по каким-то причинам вышла большая группа ютов, которые направились не на старую свою родину, в Колорадо, а почему-то на север, в Вайоминг, и занялись там опять же почему-то грабежами поселенцев и разбоями (с чего бы это их так пробило?). Солдаты достаточно быстро переловили их всех и вернули в резервацию, причем одна из групп была перехвачена уже на севере Вайоминга, возле Йеллоустонского национального парка, направляясь, видимо, в Канаду (хотя для этого вообще-то им надо было пересечь еще сотни миль по Монтане). Деталей этого происшествия в описании больше не было никаких, но непонятно их стремление заняться разбоем – может, это опять же интерпретация американской прессы, а на самом деле они действительно изначально хотели уйти в Канаду? При желании этот сайт можно отыскать, если по упомянутой мной ссылке порыться в инете. Там еще упоминалось о коротком конфликте в Нью-Мексико с навахами в 1913 году и перестрелке с группой индейцев яки в 1917 году у города Ногалес в юго-западной Аризоне. Возможно, история с выходом ютов из резервации и есть та самая нить, которая связывает рассказанную Натальей историю о ютах на Алтае с реалиями жизни, и какая-то группа действительно прорвалась-таки в Канаду? Ведь тот человек, рассказчик, в конце 1970-х годов, в отсутствие интернета, знать про этот побег ютов никак не мог? Тогда самым фантастичным здесь остается их дальнейшее путешествие от Канады до Алтая, а все остальные перипетии этой истории, касающиеся Алтая, в принципе, не являются чем-то необычным – рядовая житейская история из жизни алтайской деревни первой половины прошлого века.
Еще одно соображение. Пожалуй, о таких странных переселениях через многие столетия (а в данном случае даже тысячелетия) слышать мне не доводилось, но пару похожих случаев припомнил. В 1962 году в СССР вернулись потомки казаков атамана Игната Некрасова – сподвижника вождя восстания 1707-1709 годов на Дону Кондрата Булавина, ушедшие после поражения восстания и гибели Булавина со своими семьями в Турцию (у Валентина Пикуля в романе «Фаворит» упоминается об их участии в последнем выходе крымских татар на Русь, кажется, в 1775 году, Пикуль называл этих казаков «игнаты некрасы»). Представляете – более 200 лет в чужих землях, но ведь все равно вернулись на историческую родину! И еще один случай – где-то в 1985 году из села Растес, находившегося на древней дороге из России через Уральские горы в Сибирь - Бабиновском тракте (действовавшем с 1596 года по середину 18 столетия и связывавшем города Соликамск в Прикамье и Верхнюю Туру в Приобье), ушло куда-то на Алтай почти две сотни староверов. Как говорил прошедшим там лет через 10 туристам из соликамского турклуба «Полюс» (они совершили переход по этой забытой и почти исчезнувшей среди лесоповалов дороге как раз в ознаменование 400-летия открытия тракта) какой-то местный абориген-охотник, «собрались они на сход, долго советовались, старики поплакали на могилках предков, а потом все загрузились на подводы, и уехали навсегда» (и это в наше время, при советской власти !!!) Туристы сфотографировали в Растесе покосившиеся за десяток лет дома и склонившийся набок купол деревянной часовенки (вот это фото в газете «Соликамский рабочий» мне запомнилось больше всего). Хотел я, кстати, съездить в гости к староверам (была такая экскурсия) и поспрашивать об этих "ушельцах" с Урала, да не получилось. Ладно, это все эмоции, но сам факт добровольного исхода большой группы людей в неведомые края (причем на тот же Алтай) в наше время о чем-то говорит (может, кто-то припомнит и другие примеры). Кстати, совсем недавно по телевизору показали, как на Дальний Восток вернулась группа русских староверов аж из Колумбии (к сожалению, не захватил момент, каким ветром их занесло в эту самую Колумбию, но мужичок в типично колумбийской шляпе по-русски говорил, как мы с вами). Может, это не самые яркие примеры, и масштабы не те, да еще и переселение индейцев на якобы древнюю родину (!?), которую их предки покинули многие тысячи лет назад – это, так сказать, что-то из ряда вон фантастическое. Но, тем не менее, наплевав на всю логику – наверное, ТАКОЕ МОГЛО БЫТЬ!
Вот, собственно, и все, о чем хотелось рассказать. Интересно, встречал ли кто-то информацию о том, какие такие конкретно индейцы считают Алтай своей древней родиной ? То, что Америку заселили из Сибири, понятно всем, но почему именно Алтай? Любопытно все-таки, откуда взяли эту информацию здешние экскурсоводы, или это какая-то интерпретация книжной информации ? Попробовал набирать в поисковике «Индейцы, Алтай», дельного там немного, хотя, оказывается, с 90-х годов каким-то ветром отдельных индейцев-туристов и любителей горлового пения (черноногие, лакота - есть клипы на эту тему) на Алтай заносит. Мало того, как раз в августе этого года на плато Укок местные шаманы и приезжие индейцы из Боливии (!) устроили совместное моление, прося духов простить новосибирских ученых за упорное невозвращение ими в свою гробницу знаменитой мумии «алтайской принцессы» (кстати, оба экскурсовода об этом событии не упомянули ни словом – что, не знали?) Может, как раз этих (южно) американских индейцев и имела в виду Тамара Михайловна? А насчет истории с индейцами юта на Алтае… на мой взгляд, все-таки слишком неправдоподобно, масса неразрешаемых вопросов, хотя не сильно удивлюсь, если такое и было.
Да, и последнее. На Алтае сейчас активно продаются в качестве сувениров а-ля индейские вещицы, известные под названием dream keeper’ов, или Ловцы Снов. Стоят они от 500 рэ (на Телецком озере) до 250 рэ (в Белокурихе). Изображены на них обычно или волки, или индейские девушки поодиночке или с волками (купил себе один такой), и только на Телецком озере видел такие вещи с изображениями индейцев в «солнечных» уборах. Четыре года назад, в мой первый приезд на Алтай, таких сувениров видеть не доводилось, это явление последних нескольких лет. А вот откуда это поветрие занесло на Алтай, и почему именно на Алтай ? Влияние общин алтайских индеанистов? Или, может, эти вещицы продаются уже и в других туристических уголках России ? Любопытно было бы узнать.
, но когда она завела речь о том, какие народы считают Алтай своей родиной, что называется, уши навострил. По ее словам, доказано, что выходцами с Алтая являются, как ни странно, ханты и манси (при этом она поведала байку о том, как несколько лет назад экскурсия из Ханты-Мансийска всерьез напугала алтайских женщин в какой-то столовой, полушутя, полувсерьез заявив им, что они-де приехали подбирать себе место для возврата на историческую родину из уж очень холодных и негостеприимных, в отличие от Алтая, своих северных краев). Более того, выходцами с Алтая считают себя южные корейцы (да-да, а северные при этом, видимо, в пику южным, предпочитают промолчать). Но самое любопытное, что своей исторической родиной называют Алтай и…американские индейцы. На этом месте я окончательно проснулся и начал прислушиваться к словам гида, но больше она на эту тему ничего рассказывать не стала, хотя мне было очень интересно, откуда она почерпнула такие сведения. К сожалению, формат экскурсии не позволял переговорить с ней на эту тему, всё надо было делать быстро – проехаться в катерах по озеру к водопаду Корбу, по возвращении заскочить в местное кафе, а потом быстро-быстро пробежать по сувенирным лавкам и сваливать домой (вернулись в Белокуриху мы, кстати, в 11 часов вечера, потратив только на проезд туда и обратно что-то около 12 часов). Поразмыслив, я решил ее не донимать, а поискать что-нибудь по теме «Алтай и американские индейцы» в интернете по приезду домой. Знать бы, что эта история будет иметь совершенно неожиданное и своеобразное продолжение, думаю, я бы все-таки ее расспросил подробнее, но увы, человек крепок задним умом…Так вот, через неделю я взял еще одну дальнюю экскурсию, под названием «По Чуйскому тракту» (у другой фирмы она носит название «Эхо прошлого»). Гидом на сей раз у нас была женщина лет под 50, представившаяся как Татьяна. После завтрака в кафе в Манжероке (проехав километров так под 100), пока остальные еще ели, я уже вышел на улицу осмотреться вокруг. Она тоже вышла, мы заговорили, и, вспомнив рассказ на предыдущей экскурсии, я спросил ее, слышала она что-нибудь о том, что индейцы считают своей родиной Алтай. Она сказала, что на семинаре экскурсоводов она про это слышала уже давно, с Тамарой Михайловной, естественно, знакома (не так много гидов, работающих в Белокурихе), но источник этой версии точно не знает. А потом, помявшись, она предложила рассказать мне об одной удивительной истории, про настоящих индейцев на Алтае. Видя немой вопрос в моих глазах и понятный скепсис на физиономии, она сказала, что сделает это на обратном пути, когда официальная часть поездки закончится, и туристы, как правило, отдыхают от впечатлений. Так мы и сделали (кстати, довольно занятная экскурсия, учитывая подъемы на перевалы Семинский и Чике-Таман, любование природой,бирюзовой красавицей Катунью и бесконечными горами, посещение места слияния ее с Чуей, а также петроглифов в урочище Калбак-Таш, вот только ехать опять очень долго что туда, что обратно). На обратном пути, когда официальная часть экскурсии закончилась, уже начало вечереть и все настроились на безмятежное и долгое возвращение домой, я попросил мою соседку сесть на место экскурсовода (не обошлось без ее ворчания), Татьяна пересела ко мне, и рассказала совершенно удивительную вещь (детали, правда, уже слегка подзабыл, прошел уже месяц, а записывать сел только буквально на днях, добравшись до компьютера).
По ее словам, когда она училась в 10-м классе школы в родном селе Алтайское (одно из крупнейших сел в России, длина его 17 км, а население около 20 тыс.человек), где-то осенью 1978 года их учитель географии, заядлый краевед и любитель лазания по горам и пещерам, как-то объявил, что к ним на урок внеклассного чтения (были когда-то такие) придет…самый настоящий индеец! В те годы здесь, как и везде, школьники с восторгом обсуждали фильмы с Гойко Митичем (про Виннету она, кстати, не упомянула), поэтому все в классе были сильно заинтригованы. И вот однажды в назначенный день в класс вошел учитель, а за ним появился мужчина слегка в годах в костюме индейца с бахромой, в головном уборе из перьев и все такое (как она сказала, по одежде натуральный индеец из фильмов с Митичем, и, хотя на лицо не сильно отличался от какого-нибудь коренного алтайца, но был очень высоким, а алтайцы, как правило, высоким ростом не отличаются). Он произнес какое-то приветствие по-индейски (она точно не помнит, но вроде как «хау», и еще что-то), а потом на чистом русском заявил, что он пожелал им мира и счастья. Далее он начал рассказывать, что является прямым потомком настоящих индейцев из племени юта (!), переселившихся (внимание!) в начале века из Америки на Алтай (!), и его родовое имя, данное в детстве бабушкой, чистокровной индеанкой (!) - Маленький Орел. Бабушка рассказывала ему в детстве, что их клан когда-то бежал из своей резервации в США на север, в Канаду, во главе с неким шаманом. Этот шаман ребенком учился в школе белых, потом где-то работал, но в конце концов вернулся к своему народу, занялся возвращением старых обрядов и ритуалов, устраивать тайные моления, лечить людей, в общем, обрел статус шамана. Какое-то время спустя он, ссылаясь на то, что ему было некое странное видение, стал ратовать за исход племени от невыносимой жизни в резервации в далекую страну за Большой Водой в стороне заходящего солнца, откуда пришли их праотцы (?), и что там, в горах, называющихся Золотыми, они обретут новую родину. Как уж там получилось, какие он аргументы приводил, но часть племени восприняла агитацию шамана и согласилась идти с ним в неизвестность, хотя большинство отказалось наотрез от этой авантюры (авантюра – это я от себя прибавил). Из резервации вышла довольно большая группа, но по дороге многие одумались и повернули назад. Однако шаман продолжал вести оставшихся с ним (среди них была и бабушка рассказчика с мужем и дочерью) какими-то окольными путями на север (интересно, откуда он про них знал?), и через много дней пути и пересеченных рек им-таки удалось перейти границу с Канадой, где их окружили солдаты в красном (понятно, что Северо-Западная конная полиция).
Как говорила бабушка, у шамана и возглавлявших группу мужчин имелось золото из каких-то тайных рудников племени, а шаман обладал удивительной способностью договариваться с кем угодно. Золото дало возможность откупиться от «красных мундиров» и канадских властей, которые не выдворили племя обратно в Штаты (как следовало бы ожидать вообще-то), а отправили под охраной (?!) на запад на поезде через прерии и через горы в город на берегу Большой Воды (Ванкувер?) Там то же золото и красноречие шамана позволило всей группе сесть на пароход и пересечь океан. Так они высадились в каком-то порту (Владивосток? Находка?) с другой стороны Большой Воды, в стране с названием Россия. После долгого заключения на карантине в бараках и переговоров лидеров группы с местными властями (интересно, на каком таком языке они общались с властями?) однажды их снова посадили на поезд и отправили куда-то еще дальше в сторону заходящего солнца (золото и красноречие шамана продолжали оказывать свое действие). Бабушка рассказывала о том, что некоторые старики и дети умерли еще на переходе во время побега в Канаду, некоторые – на корабле, но, к ужасу всех, в поезде простудился и заболел и сам шаман, еще нестарый человек. Они высадились на какой-то станции (видимо, Новосибирск), где местные власти, прочитав сопровождающие бумаги, выданные в том городе, где они сошли с корабля, предоставили им подводы и отправили с сопровождающими по разбитой дороге куда-то на юг – судя по рассказу и месту действия, это был Чуйский тракт.
Через несколько недель вдали показались горы. Шаман уверял, что это и есть те Золотые горы, о которых он говорил, и где-то там они должны найти свою новую родину. Он слабел с каждым днем, почти не вставал с подводы, но с упорством цеплялся за жизнь. Через несколько дней, когда дорога зашла в горы, и они уже прошли через несколько селений, шаману стало совсем плохо. Тогда они остановились у небольшого алтайского поселения, где шаман дал последние наставления своему помощнику – мужу бабушки, который фактически возглавлял поредевшую группу пилигримов-индейцев. После смерти шамана, которого похоронили рядом в горах, муж бабушки, посоветовавшись с людьми, решил больше никуда не ехать, а основаться здесь, в этом селении, так как окружающие места напомнили нескольким уцелевшим после всех передряг пути старикам родные места в горах (Колорадо?), откуда их некогда изгнали белые. Всего в группе к тому времени оставалось около 30 человек, но среди них было всего несколько взрослых мужчин и стариков. Индейцы кое-как разместились в нескольких полуразрушенных жилищах на краю этого селения и начали обустраивать новую жизнь, налаживать контакты с соседями и властями, учиться языку. Золото шамана к тому времени закончилось, и жизнь в маленькой общине была очень тяжелой. Мужчины пытались охотиться, работали на валке леса, нанимались на строительные работы, в то время как женщины вели хозяйство, вместе с детьми собирали ягоды и грибы, кедровые орехи, ловили рыбу. Местные жители, как русские, так и коренные алтайцы, приняли их вполне дружелюбно, помогали, чем могли, но. что не нравилось приезжим, упорно называли всех их одинаково – «эти индейцы». Муж бабушки долго терпел, но однажды рассердился, и попросил грамотного русского соседа написать и выставить на окраине поселения (стоявшего, напоминаю, на Чуйском тракте) табличку со словами (внимание!) – «МЫ-ЮТА!». Юты хотели добиться, чтобы их не называли ненавистным и неверным обезличенным именем «индейцы», но получилось, как всегда, через пень-колоду – окружающий народ ничего не понял, и скоро их часть поселения начали называть «МыютА», с ударением на последнем слоге, и это название на столбе у дороги прижилось, распространившись со временем на всё селение. в то время как старое название было забыто.
Через несколько лет муж бабушки завербовался на какие-то работы на Чуйском тракте (возможно, это была экспедиция, возглавляемая В.Я.Шишковым, впоследствии известным писателем, автором «Угрюм-реки», он работал там в 1913 году, как говорили экскурсоводы), и погиб во время переправы где-то на реке Катунь. После этого община индейцев-переселенцев распалась окончательно. Не выдержав лишений, умерли или ушли искать лучшую долю (вот только куда?) к тому времени и все остальные мужчины клана, некоторые вместе с семьями. Оставшиеся выживали, как могли. Овдовевшую бабушку взял в жены русский охотник из соседнего селения. От этого брака родилась мать рассказчика (старшие дети бабушки от мужа-индейца в разное время умерли от болезней - сын еще в резервации, а дочь уже здесь, в Мыюте). Но через несколько лет отец сгинул в огне гражданской войны, и вдове с маленькой дочерью на руках пришлось хлебнуть лиха. Потом пришла советская власть (как выживали в эти годы, бабушка почти не рассказывала). Больше замуж она не выходила, поднимала дочь одна. Где-то в середине 1930-х годов мать рассказчика вышла замуж за местного алтайца из соседнего селения, но они не переехали в его дом, а остались жить в доме бабушки в Мыюте; там вскоре родился и сам рассказчик. Отца и мать он помнит плохо; она работала в больнице где-то в райцентре, а отец на каком-то руднике, и дома появлялся нечасто. В 1941 году отца мобилизовали на войну, и на него уже через несколько месяцев получили похоронку. Мать не вынесла этого, зачахла и умерла, и Маленький Орел, как называла его бабушка, рос, играя с соседскими детьми. Где-то в конце войны внезапно умерла и бабушка, и подростка забрали в детский дом (а дом родителей со всеми вещами вроде как достался под присмотр соседям). Повзрослев, он окончил техникум и работал шофером, перевозя грузы по Чуйскому тракту, какое-то время жил в Барнауле. Приезжал в Мыюту, но родительского дома там не нашел – сгорел, бывшие соседи там уже не жили, а из переселенцев-индейцев к тому времени в селении не осталось никого – все старики умерли, их потомки после войны разъехались кто куда, связь с ними была потеряна. Сейчас он живет недалеко от Алтайского, по прежнему работает шофером, а в связи с растущим интересом к «индейским» фильмам и этой тематике вообще решил всерьез заняться изучением истории своих предков-переселенцев. Пытается найти следы разъехавшихся потомков индейцев из Мыюты в архивах, пишет запросы, проверил сведения, что кое-какие индейские вещи, сохранявшиеся в их семьях в Мыюте, после войны были свезены в районный музей в поселке Шебалино, но, к сожалению, ничего в этом музее не нашел. Тем не менее, поиски свои он будет продолжать и, может быть, даже съездит в Америку, в ту самую резервацию (интересно, откуда он знал, в какую?) А пока он, Маленький Орел - возможно, последний представитель маленького клана индейцев, вернувшихся в те места, откуда когда-то, возможно, произошли его предки.
На этом рассказчик и закончил. По ее словам, рассказывал он достаточно долго, витиевато, и всё растянулось на весь урок. Потом он показал всем сохранившуюся у него ритуальную трубку, которую забрал с собой в детдом и хранил все эти годы (Татьяна сидела в классе за первым столом и помнит, что та на вид была длинной и потемневшей от времени, по рукам он ее не передавал). Показывал он еще какие-то вещи, но она не запомнила, что это было. По его словам, в детском доме у него были и фотографии с родителями и бабушкой, но однажды они, к великому его горю, пропали. Рассказывал он что-то и о том, как бабушка брала его в горы и там вроде как молилась и исполняла странные танцы, и еще какие-то детали детства, но Татьяна больше ничего значащего не запомнила. Потом, когда он закончил, учитель попросил задавать вопросы, но все были как-то ошарашены или стеснялись, и cпросили всего пару-тройку каких-то незначащих вещей. После этого рассказчик снова пожелал всем мира и счастья по-русски и по-индейски, и вместе с учителем ушел. Весь класс с восторгом обсуждал это событие несколько дней, но потом за учебой со временем все потихоньку забылось.
Рассказ Татьяны, надо сказать, был очень сбивчивым, она часто спотыкалась и что-то как будто вспоминала (или сочиняла на ходу – временами у меня мелькало такое ощущение), и все это разительно отличалось от обычной ее достаточно гладкой речи экскурсовода, в …цатый раз повторяющей туристам одно и то же на повторяющихся экскурсиях. Надо признать, к такому рассказу я оказался совершенно не готов, и когда, слегка обалдевший, пришел в себя от услышанного, то попытался задать какие-то наводящие вопросы, но добился немногого, да и вопросы, как теперь понимаю, задавал тоже, наверное, не те, которые надо. В общем, человека этого (или очень похожего на него – во время прихода в класс лицо у него было частично раскрашено) она видела потом случайно через некоторое время всего один раз в придорожном магазине у Чуйского тракта, в обычной одежде, и больше не встречала. После школы она закончила педучилище, работала в родном селе учительницей, но в начале 2000-х годов из-за маленькой зарплаты подалась в экскурсоводы, так как туризм на Алтае начал набирать темпы и приносить определенные доходы. Услышав на одном из семинаров экскурсоводов про какую-то связь индейцев с Алтаем, она вдруг вспомнила про ту давнюю встречу в школе и попыталась собрать сведения об этом человеке, но многого не добилась. Ее учитель к тому времени умер, а оставшиеся в селе немногочисленные одноклассники мало что помнили о той встрече, хотя пару-тройку деталей совместно они все-таки припомнили. Она записала все, что вспомнила, в тетрадку и несколько раз пыталась оживить свои экскурсии, рассказывая о том случае, но встретила только понятный скептицизм (навроде моего) и откровенные усмешки, а то и откровенное равнодушие. Поэтому больше про эту историю туристам не рассказывает, но тетрадка с записями должна лежать у нее где-то дома, хотя она в нее давно не заглядывала, и кое-что уже подзабыла. Да, она еще помнит его слова, что весь свой наряд он делал своими руками несколько лет, и что вроде как где-то в разговоре учителей прозвучала фамилия этого человека – не то Суюнов, не то Саянов, а имя Николай. Еще в своем рассказе он называл какие-то звучные индейские имена (имена родителей вроде как не упоминал), но она ничего не запомнила, кроме его детского имени, а придумывать отсебятину не хочет.
На мой вопрос, как она сама расценивает эту историю, Татьяна заявила, что почти уверена в том, что это действительно был настоящий потомок индейцев, настолько убедительно он рассказывал («даже голос у него был какой-то густой и с каким-то акцентом», уверяла она), и приводил факты, похожие на историю ее семьи - ее дед тоже в молодости работал на строительстве Чуйского тракта и тоже позднее не вернулся с войны. (Впрочем, как рассказывала неделей раньше на экскурсии на Телецкое озеро Тамара Михайловна, в каком-то из районов Горного Алтая после войны из 80 деревень осталось всего 20, так как все мужчины погибли в войну, поэтому похожесть этих историй, пожалуй, не показатель правдивости всего рассказа в данном случае). А на вопрос, зачем, по ее мнению, он рассказал эту историю им, школьникам, внятного ответа дать не смогла – «наверное, по просьбе учителя». Скепсиса у меня на физиономии не поубавилось, и Татьяна, покачав головой, сказала что-то вроде «я такой реакции и ожидала, вот поэтому больше никому об этом и не рассказываю». Я, видя, что она слегка обижена, как мог, что-то там промямлил и перевел разговор на другую тему, про ее работу, про другие возможные маршруты экскурсий, типа поездки к подножию горы Белуха и т.д. Надо было бы вернуться к этой теме, но я просто не знал, что еще спросить, чтобы она не обиделась дальше. Так мы и доехали до Манжерока, где нас ждал ужин.
Пожалуй, собственно, и всё, что я запомнил из ее рассказа я сам. После ужина в Манжероке (уже впотьмах, часов в 8-9 вечера) Татьяна пересела на свое место, соседка вернулась на место рядом, и мы поехали через ночь в сторону Белокурихи. Все дремали, просыпаясь только на ухабах, а я сидел и тупо соображал, что это такое я сейчас услышал, что здесь правда, а что вымысел. В Алтайском Татьяна вдруг встала, попрощалась с нами и вышла (оказывается, там ее ждала машина, чтобы ехать домой, хотя рано утром она с нами выехала из Белокурихи, а это от Алтайского километров 50). Ни адрес, ни телефон я у нее взять не подумал (впрочем, вроде бы и зачем, если она рассказала мне все, что помнила ?) А на следующий день я убыл из Белокурихи домой, так как путевка моя подошла к концу.
Вот такая вот абсолютно странная «сказка, рассказанная ночью». Изложил я ее своими словами, слегка пропустив через свои эмоции и предположения, так как точно ее рассказ уже не помню, но общую канву передал вроде точно – резервация, побег, невероятное путешествие через одну страну, океан, другую страну, вплоть до Алтайских гор (да, кто еще не понял, экскурсоводы утверждают, что в переводе это и значит «Золотые горы»). Селение Мыюта (с ударением на последнем слоге, как я говорил выше) существует и сегодня (там, где Чуйский тракт отходит в горы на запад от долины Катуни, между селением Черга и райцентром Шебалино). Проезжая на обратном пути мимо него (уже темнело), Татьяна обратила мое внимание на это селение. Смотрел я во все глаза на дома в этой деревне, но ничего необычного или «индейского» не заметил – типичные русские рубленые дома, только с алтайскими юртами-аилами во дворах (хозяева используют их вместо летних кухонь), отдаленно похожими по форме, правда, на индейские хоганы или викиапы, но таких аилов чем дальше по Чуйскому тракту на юго-запад, ближе к Монголии, тем больше. Название Мыюта, как говорила Татьяна во время экскурсии, этнологи переводят с монгольского языка (перевод, к сожалению, тоже не запомнил), либо выводят из русского словечка «маета» (подразумевающего тяжелую, беспросветную жизнь в этой деревне), но последний вариант, по ее словам, маловероятен.
Ну, что можно сказать? Несколько соображений по этому поводу:
1) Это какая-то легенда, созданная относительно недавно кем-то из местных индеанистов на базе общего усиления у нас в России интереса к индейской культуре (кстати, о том, что он занялся поиском своих предков под влиянием поднятия интереса к индейцам, правда, «киношным», говорил и сам рассказчик, для навешивания лапши на уши туристам, вроде меня. Что-то, на мой взгляд, в ней проглядывает от Сат-Ока (Канада, «красные мундиры», маленький мальчик), что-то от известных событий 1870-х годов, навроде исхода неперсе Джозефа, бэнноков Буффало Хорна или шайенов Тупого Ножа. Поражает также версия происхождения селения Мыюта от «Мы – юта!» (надо ж было такое сочинить!). Но вот на кой черт было эту легенду придумывать, а Татьяне не лень рассказать ее мне одному, а не всем? К чему ее сочинять вообще, в каких целях, ведь туристы все-таки не лохи, и соображают, где находится Америка, а где Алтай, и что между ними «дистанция огромного размера»? Что давала эта легенда тем, кто ее сочинил? В общем, непонятно.
2) Тот мужчина-рассказчик действительно существовал, но на самом деле был в те годы одним из первых самодеятельных российских индеанистов на Алтае (хотя, судя по тому, что он родился в середине 30-х годов, в 1978 году ему должно было быть уже слегка за 40 лет, поздновато для увлечения индейцами, или нет?). Не зря ведь именно где-то там, на Алтае, через несколько лет поселились российские «индейцы» (ну, наверное, все помнят эту статью в журнале, вроде бы «Крестьянка», и фотографии, где три парня в индейских костюмах играют на электрогитарах или косят сено, а женщины вышивают одежду бисером). Но что своим рассказом пытался добиться этот человек? Заработать деньги? Но тогда денег за подобные выступления в школах никому не платили. Потешить собственное самолюбие ? Может быть. Найти единомышленников? Так ведь опять же по возрасту школьники для этого не подходят. Или действительно, устроил маленькое шоу по просьбе учителя? И это может быть, тогда с фантазией у него, что называется, было все в порядке. Короче, опять непонятно.
3) А может, это действительно было??? Дело в том, что у меня по дороге домой в голове вертелось какое-то смутное воспоминание, и, вернувшись, я проверил свои старые записи, сделанные лет 5-6 назад (тогда своего компа у меня еще не было, и я ходил в интернет на почту). Так вот, память меня не подвела – в записях я нашел, что на каком-то из сайтов, посвященных индейским войнам (когда тупо набираешь в поисковике “Indian Wars”, получаешь чертову кучу сайтов на эту тему), тогда списал информацию о том, что в 1906 году (начало века !) из своей резервации в Юте по каким-то причинам вышла большая группа ютов, которые направились не на старую свою родину, в Колорадо, а почему-то на север, в Вайоминг, и занялись там опять же почему-то грабежами поселенцев и разбоями (с чего бы это их так пробило?). Солдаты достаточно быстро переловили их всех и вернули в резервацию, причем одна из групп была перехвачена уже на севере Вайоминга, возле Йеллоустонского национального парка, направляясь, видимо, в Канаду (хотя для этого вообще-то им надо было пересечь еще сотни миль по Монтане). Деталей этого происшествия в описании больше не было никаких, но непонятно их стремление заняться разбоем – может, это опять же интерпретация американской прессы, а на самом деле они действительно изначально хотели уйти в Канаду? При желании этот сайт можно отыскать, если по упомянутой мной ссылке порыться в инете. Там еще упоминалось о коротком конфликте в Нью-Мексико с навахами в 1913 году и перестрелке с группой индейцев яки в 1917 году у города Ногалес в юго-западной Аризоне. Возможно, история с выходом ютов из резервации и есть та самая нить, которая связывает рассказанную Натальей историю о ютах на Алтае с реалиями жизни, и какая-то группа действительно прорвалась-таки в Канаду? Ведь тот человек, рассказчик, в конце 1970-х годов, в отсутствие интернета, знать про этот побег ютов никак не мог? Тогда самым фантастичным здесь остается их дальнейшее путешествие от Канады до Алтая, а все остальные перипетии этой истории, касающиеся Алтая, в принципе, не являются чем-то необычным – рядовая житейская история из жизни алтайской деревни первой половины прошлого века.
Еще одно соображение. Пожалуй, о таких странных переселениях через многие столетия (а в данном случае даже тысячелетия) слышать мне не доводилось, но пару похожих случаев припомнил. В 1962 году в СССР вернулись потомки казаков атамана Игната Некрасова – сподвижника вождя восстания 1707-1709 годов на Дону Кондрата Булавина, ушедшие после поражения восстания и гибели Булавина со своими семьями в Турцию (у Валентина Пикуля в романе «Фаворит» упоминается об их участии в последнем выходе крымских татар на Русь, кажется, в 1775 году, Пикуль называл этих казаков «игнаты некрасы»). Представляете – более 200 лет в чужих землях, но ведь все равно вернулись на историческую родину! И еще один случай – где-то в 1985 году из села Растес, находившегося на древней дороге из России через Уральские горы в Сибирь - Бабиновском тракте (действовавшем с 1596 года по середину 18 столетия и связывавшем города Соликамск в Прикамье и Верхнюю Туру в Приобье), ушло куда-то на Алтай почти две сотни староверов. Как говорил прошедшим там лет через 10 туристам из соликамского турклуба «Полюс» (они совершили переход по этой забытой и почти исчезнувшей среди лесоповалов дороге как раз в ознаменование 400-летия открытия тракта) какой-то местный абориген-охотник, «собрались они на сход, долго советовались, старики поплакали на могилках предков, а потом все загрузились на подводы, и уехали навсегда» (и это в наше время, при советской власти !!!) Туристы сфотографировали в Растесе покосившиеся за десяток лет дома и склонившийся набок купол деревянной часовенки (вот это фото в газете «Соликамский рабочий» мне запомнилось больше всего). Хотел я, кстати, съездить в гости к староверам (была такая экскурсия) и поспрашивать об этих "ушельцах" с Урала, да не получилось. Ладно, это все эмоции, но сам факт добровольного исхода большой группы людей в неведомые края (причем на тот же Алтай) в наше время о чем-то говорит (может, кто-то припомнит и другие примеры). Кстати, совсем недавно по телевизору показали, как на Дальний Восток вернулась группа русских староверов аж из Колумбии (к сожалению, не захватил момент, каким ветром их занесло в эту самую Колумбию, но мужичок в типично колумбийской шляпе по-русски говорил, как мы с вами). Может, это не самые яркие примеры, и масштабы не те, да еще и переселение индейцев на якобы древнюю родину (!?), которую их предки покинули многие тысячи лет назад – это, так сказать, что-то из ряда вон фантастическое. Но, тем не менее, наплевав на всю логику – наверное, ТАКОЕ МОГЛО БЫТЬ!
Вот, собственно, и все, о чем хотелось рассказать. Интересно, встречал ли кто-то информацию о том, какие такие конкретно индейцы считают Алтай своей древней родиной ? То, что Америку заселили из Сибири, понятно всем, но почему именно Алтай? Любопытно все-таки, откуда взяли эту информацию здешние экскурсоводы, или это какая-то интерпретация книжной информации ? Попробовал набирать в поисковике «Индейцы, Алтай», дельного там немного, хотя, оказывается, с 90-х годов каким-то ветром отдельных индейцев-туристов и любителей горлового пения (черноногие, лакота - есть клипы на эту тему) на Алтай заносит. Мало того, как раз в августе этого года на плато Укок местные шаманы и приезжие индейцы из Боливии (!) устроили совместное моление, прося духов простить новосибирских ученых за упорное невозвращение ими в свою гробницу знаменитой мумии «алтайской принцессы» (кстати, оба экскурсовода об этом событии не упомянули ни словом – что, не знали?) Может, как раз этих (южно) американских индейцев и имела в виду Тамара Михайловна? А насчет истории с индейцами юта на Алтае… на мой взгляд, все-таки слишком неправдоподобно, масса неразрешаемых вопросов, хотя не сильно удивлюсь, если такое и было.
Да, и последнее. На Алтае сейчас активно продаются в качестве сувениров а-ля индейские вещицы, известные под названием dream keeper’ов, или Ловцы Снов. Стоят они от 500 рэ (на Телецком озере) до 250 рэ (в Белокурихе). Изображены на них обычно или волки, или индейские девушки поодиночке или с волками (купил себе один такой), и только на Телецком озере видел такие вещи с изображениями индейцев в «солнечных» уборах. Четыре года назад, в мой первый приезд на Алтай, таких сувениров видеть не доводилось, это явление последних нескольких лет. А вот откуда это поветрие занесло на Алтай, и почему именно на Алтай ? Влияние общин алтайских индеанистов? Или, может, эти вещицы продаются уже и в других туристических уголках России ? Любопытно было бы узнать.
